Вечная благодарность Богу
Творцу, что не знаю, за что мне выпало на долю
такое благо: услышать, поверить, увидеть и даже
посчастливилось быть принятой нашим дорогим
Учителем, самим Создателем и Вседержителем всего
сущего, Спасителем мира нашего. Рука пишет:
Владыко! Никогда про это явление не забыть... Сам
Создатель явил Свой Лик миру... Также никогда про
встречу с Учителем не забыть всем нам людям.
Слава! Слава! Слава!
Тебе, дорогой наш Учитель. Слава! Вечное великое
за все Спасибо и нижайший поклон!
Летом 1980 года,
находясь в Феодосии с мамой, я чисто интуитивно,
входя в Черное море, обращалась к Природе,
воздуху, Солнцу, сосенкам, просила о своих
насущных проблемах, чтобы у меня дела были
успешными. Верующей я не была, но, видимо,
почувствовала, что в Природе есть та сила,
которая поможет.
Осенью 1980 года я
очередной раз простудилась, заболела и попала в
больницу. (В детстве и юности часто болела
простудами, все кончалось бронхитами и
пневмониями — раз 15 были. Врачи поставили диагноз
— хроническая пневмония и бронхиальная астма).
Кончала муз. Училище Ипполитова-Иванова по
классу фортепьяно. И вот, 4-ый курс, а я все болею.
Разговорилась как-то с Ниной Сергеевной Бельфор
(концертмейстеру - большое ей спасибо!) и она меня
направила через свою подругу к Виталию. А у
Виталия другом был Саша Сопроненков. Так, через
четвертые руки судьба свела меня с Сашей
Сопроненковым, которому я бесконечно благодарна.
От Саши я услышала и узнала об Учителе. Встреча с
Сашей состоялась 25 января 1981 года поздно вечером.
Он, рассказав мне об Учителе, порекомендовал мне
обливать руку холодной водой (у меня был
профессиональный зажим руки) и через несколько
дней приехать.
Подробно об Учителе
рассказал мне Саша 31 января 1981 года. И с первого
февраля я потихоньку начала обливаться и делать,
как могла по Учителю. Здоровье через несколько
дней заметно улучшилось. Я продыхнула,
прокашлялась. Начала я обливаться под душем в
ванной, и в самые первые дни несколько раз
"чисто психологически" добавляла горячей
воды, буквально чуть-чуть, чтобы было не страшно.
Но потом - только холодный кран.
Скажу сразу, что
первые шесть лет из советов Учителя я только
обливалась регулярно, а в остальном, особенно с
едой, я больше нарушала, чем выполняла (прости
меня, Учитель дорогой, за мое непослушание). Я
училась в институте, работала и часто нарушала
субботу и среду, сваливая на то, что мне тяжело,
когда не поем. Сейчас я понимаю, что просто не
было нужного понятия, сознания. (Когда я нарушала,
легче не становилось, а наоборот, тяжелее,
особенно на душе, начинала мучить совесть. Слава
Богу, что это позади, и Учитель дал сознание,
насколько это серьезно, дал и силы терпеть в
дальнейшем эти, как писал Учитель: "Зараженные
в Природе дни, давно надо было их оставить").
Примерно через год я
написала письмо Учителю (подсказал Саша, своего
ума не хватило). Написала про себя, как я в воде
просила Природу, как я познакомилась с Сашей и он
рассказал об Учителе, как лежала в больнице и с
охотой помогала больным людям, писала, что другим
иной раз легче помогать, чем себе. Спросила, можно
ли приехать? Писала три раза. На третий раз
Учитель мне прислал ответ на адрес Саши. Вот он:
"деточка огонек найди номер 8 20 февраля 1982 года
статья эксперимент длиною полвека дай прочитать
тогда перестанет мама ссорится. Желаю вам
счастье здоровья хорошее делай то что ты хочешь
сердце не будет болеть. 1982 года 17 апреля Учитель
помогай людям летом дина приезжай".
11 июля 1982 года. Я
поступила летом в институт и училась на
установочной сессии. Давно не звонила Саше, а в
этот день меня потянуло позвонить ему. Саша
говорит: "Учитель в Москве!" Спрашиваю: "А
можно мне поехать и увидеть Учителя?" Саша
говорит: "Можно и нужно. Я сам сейчас туда
собираюсь". Я была так счастлива. Мы
встретились в метро "Текстильщики" и
поехали на "Новослободскую" на квартиру
Тришиной Анны Петровны (мир ее праху!). Учитель
остановился на этой квартире. 11 июля 1982 года в
воскресенье состоялась первая моя встреча с
Учителем.
Когда я ехала на
встречу, все внутри радостью и волнением
наполнялось. Я спросила Сашу: "Когда я
обращаюсь к Учителю в просьбе, я прошу
"Учитель, дорогой!", говорю, — а как мне
называть его при встрече: "Порфирий Корнеевич
или Учитель?" Саша ответил: "Называй Учитель.
Так все люди Его называют". Мы приехали позже
12-ти часов дня и люди уже сидели за столом, ели.
Было много народу. Учитель был на кухне с
Валентиной Леонтьевной и, кажется, с Анной
Петровной. (Прости меня, Учитель дорогой и
матушка Валентина Леонтьевна, что с Валентиной
Леонтьевной не поздоровалась).
Учителя увидела я со
спины, наклоненного по хозяйству над столом.
Боже, что это было за Чудо-Чудное и Диво-Дивное.
Первая мысль пронеслась в голове — Илья. Потом
думаю: почему Илья? И тут же ответ: Илья Муромец.
Учитель показался не стариком, а молодым, могучим
человеком, богатырем в возрасте Ильи Муромца.
Учитель был в реальности, и в тоже время как из
прекрасной, чудесной сказки, из другого мира,
неведомого, но такого прекрасного, что ни в
сказке сказать, ни пером описать.
Учитель был
божественно красив, как сама райская Природа, не
наша бедная, затоптанная и замученная Земля, а та
неведомая райская обитель, о которой мы и мечтать
не можем, ничего не знаем и не ведаем, находясь
здесь. Как у Лескова — Краса, Природы совершенство
— это был Учитель. Очень высокий, могучий в плечах,
он 50 лет ходил открытым всем ветрам, всем стужам и
мучениям, и был не только не поранен и т.п., но
красив так, как ни один человек в помине. Тогда я
просто оцепенела и приросла к месту, сейчас я
понимаю, что так красив и совершенен мог быть
только Бог, Отец, Создатель. Слава Ему в веках!
Тело у Учителя было
темно-бронзово-золотое и все блестело. Кожа
шелковая, мягкая, сухая, бархатная. Волосы и
борода ослепительно белые, такие белые, что белее
всякого снега, как не цвет белый, а уже свет.
Волосы искрились и переливались, как снег под
лучами Луны. Серебро на фоне золота, Учитель был в
золотых и серебряных одеждах. Сказочная,
фантастическая красота!
Учитель писал:
"Гляньте вы на Солнышко, увидите правду,
выздоровление свое". Мы стояли и глядели на
Солнышко наше — Учителя дорогого, который освещал
и освящал, и наполнял собою все пространство. Мы
все люди, стоявшие перед Учителем казались
такими маленькими, темненькими, грязненькими и
хоть мне было 20 лет и я тогда ничего не понимала, я
остро, пронзительно остро почувствовала и
ощутила всем своим нутром, что Учитель - это тот
Человек, который принес на Землю ту единственную
правду, ту Истину, тот Смысл Жизни и Бытия,
которое во все века и времена жаждали и искали
люди, и о которой могли только мечтать. Это тот
Человек, который ответит на все вопросы, и
главное, дает нам Путь, Истинный Путь в Жизнь,
которая по замыслу Творца совершенно иная, чем
та, которой мы сейчас живем. Это было такое
счастье, которое прекраснее любой мечты и
фантазии.
Мы все перед этим
явлением стояли в московской квартире, в наше
время 1982 года, летом. Слава Твоя в веках, Господи!
Я была неверующим человеком, точнее, ничего об
этом не знающим, а после встречи с делом Учителя и
с Самим Учителем, я поверила и верую в Бога.
Большое сердечное спасибо и нижайший поклон. Я
стояла как вкопанная и на тот момент мне ничего
не надо было в жизни, только бы смотреть на
Учителя и благодарить его за то, что Он есть, и что
Он сжалился над нами, что Он нас любит и Сам к нам
пришел. Я тогда еще не понимала, что Учитель - Сам
Создатель т.к. не понимала самого смысла Слова
"Бог". Это пришло чуть позже, но я
чувствовала, что это Тот, кто поможет,
единственно поможет всем нам в жизни, это выход
для всех из любого и каждого случая в жизни, это
спасение для всех нас.
Саша меня подтолкнул
и говорит: "Долго так будешь стоять? Подойди к
Учителю". И я подошла. Говорю: "Здравствуйте!
Учитель дорогой!". Учитель ответил:
"Здравствуй". Пауза. Саша говорит:
"Учитель, это Дина. Она поет". Учитель
говорит: "Хорошо. А как ты поешь?" Я говорю:
"Хорошо пою, спасибо, Учитель". Учитель: "А
с кем ты поешь?" Я судорожно начинаю думать, что
ответить, на ум идет — "С Марией Ивановной
(педагог)",— еще что-то говорю, а Учитель смотрит
на меня прямо и мысль мне посылает: "Наверное,
со мной ты поешь?" Я счастливая такая от
полученной мысли расплываюсь в улыбке: "Да я же
с Вами пою, дорогой Учитель!" Учитель сказал:
"Ну вот, и хорошо, и пой. И будет хорошо не
только тебе, но и всему человечеству". Во веки
веков! Слава дорогому Учителю и нижайший поклон.
Во время разговора
Учитель держал все время свою руку у меня на
голове, и несколько раз по плечам как бы
стряхивал рукой в воздухе кистью. Потом опять
положил руку на голову, и опять по другому плечу
стряхивал кистью в воздухе. Я слышала от кого-то,
что Учитель некоторым вставал на ступни и как бы
прыгал, надавливая на ноги, других за руки брал.
Рассказывали, будто кто-то подошел к Учителю и
уши заложило, Учитель говорит, а тот не слышит,
отошел чуть подальше — слышит Учителя.
Учитель тогда только
молоко попил после терпения и говорит мне:
"Поцелуй меня" (а то я стою, как истукан,
глазами хлопаю). Я поцеловала Учителя и молоко с
усов и бороды Учителя перешло мне на лицо, и
получилось, что у меня "молоко на губах не
обсохло". Я видела, как подходили пожилые
женщины к Учителю, падали в ноги, кланялись,
целовали ноги Учителя, славили его, благодарили.
Учитель всех поднимал, целовал.
Никогда не забыть
глаз Учителя, Его взгляд. Это не передать
никакими словами. У людей не бывает такого
взгляда. В светлых, прозрачных, как ручей, глазах
Учителя было все, вся Вселенная, все мироздание,
вся полнота и глубина Бытия. Видно было, что
Учитель меня видит насквозь, все мои дела, всю мою
жизнь. Мы все были у Учителя как на ладони. Причем,
я поняла тогда, что Учителю не только все
известно про каждого из нас, стоящих там, но ему
ведомо про всех нас людей, более того, про все
время, все пространство. Это было всеведение,
вездесущность, всевидение. Неведомая сила и
могущество исходили от Учителя, и такая любовь ко
всему сущему, которая может быть только у нашего
общего Отца Земного и Небесного, нашего Творца.
Мы все стояли перед Учителем, как дети и Он нас
всех любил, как детей.
Помню, как я
содрогнулась от величия взгляда Учителя и
восхищения перед Ним. Пришло чувство, что раз
этот человек пришел на Землю, мы уже не сможем
жить по старому, хотим мы этого или не хотим. Есть
слова Учителя: "Ухо не слышало, глаз не видел, и
ум помыслить не может о том, что приготовил я
возлюбленным моим сынам". Я тогда стояла, как
вкопанная, ничего не понимая, но ощущала такую
радость, такое счастье, что ни в сказке сказать,
ни пером описать.
Когда Учитель вышел
после обеда из квартиры на крыльцо подъезда и
молча стоял на ступеньках такой огромный,
могучий, от Земли до Неба, как Светило, Солнце
нашей жизни, захотелось от радости прокричать на
всю улицу: "Люди добрые! Куда же вы спешите,
куда бежите? Остановитесь! Стойте! Посмотрите,
кто пришел! Кто стоит на крылечке подъезда! Это же
Он, Учитель дорогой, Он же для всех нас пришел!"
Люди, проходя, останавливались, просто смотрели
на Учителя, потому что нельзя было не
остановиться и не увидеть Учителя, слишком Он
отличался от всех людей, другие долго смотрели на
Учителя... А на дворе стоял 1982 год.
Анна Петровна
подошла к Учителю, поцеловала Его в тело и
говорит: "Учитель наш дорогой! Спасибо тебе
большое, какую же ты нам погоду послал хорошую,
солнечную!" А Учитель сам весь был Солнышко.
Это было такое счастье! При мне подошла женщина
средних лет и так спросила: "Учитель, дорогой, а
как будет - плохо, да? Плохо?" Учитель так
улыбался, а здесь так посумрачнел и глухо
ответил: "Плохо". "А народу мало останется,
да? Мало?" Учитель еще больше помрачнел, глаза
прикрыл и совсем глухо сказал: "Мало, но я не
хочу об этом говорить, — и так рукой отвел. — Иди
лучше к столу обедать". А за обедом нас много
народу сидело, все ели. Учитель вышел из кухни,
встал во главе стола, стоял и с такой нежной
отеческой любовью смотрел на нас, своих детей,
как мы едим и пьем, и так радостно говорит:
"Кушайте, кушайте, детки, борщ". А мы в ответ:
"Спасибо большое. Очень вкусно". Учитель:
"Это я сам резал капусту, морковку, свеклу", -
и улыбнулся. Мы все радостно заулыбались. Весь
день такая радость у всех была, все улыбались и
были счастливы. Никогда про это не забыть.
Валентина Леонтьевна была на кухне
рядом с Учителем, а я с ней не поздоровалась.
Когда села за стол, она так строго мне сказала:
"Ну, садись, коли пришла, ешь, — налила мне
полную тарелку борща. — Но только здесь не
ресторан, музыки не будет". Мне было очень
стыдно. Учитель дорогой, прости меня, что я в
самый первый раз с нею не поздоровалась, прости
ради Бога, я все поняла.
Учитель мне сказал:
"Здесь я принимать не буду, приезжай ко мне на
хутор, Я тебя приму". Я поблагодарила Учителя,
уезжала вечером, попрощалась с Учителем и
искренне его поцеловала.
Весь июль прошел,
наступил август. И вот огромное спасибо ребятам
Боре и Ане Шер за вразумление и поддержку, они
буквально "прогнали" меня из Москвы на
хутор. Не буду описывать,
как я добралась до хутора, ибо в самом начале были
допущены мною серьезные ошибки: это и ложь
родным, что "еду к подруге", потом лень
вставать на первый рейс самолета. С этого все и
началось - и мой самолет задерживался с вылетом, я
опоздала на последний автобус на Свердловку, и на
попутках добиралась и не добралась. И вот стою
посреди поля с подсолнухами, ночь, темно и — реву,
не знаю, куда идти. Взмолилась перед Учителем:
"Учитель, родненький, прости меня за мою лень,
что пришлось так долго добираться, давно бы уже
была, еще днем, а сейчас темно, помоги мне,
пожалуйста, до тебя дойти. Выведи меня, Учитель
дорогой!"
Вдруг слышу мотоцикл
трындычит, подъехал милый такой дядечка,
спрашивает: "Така гарна дывчина, а плаче! Что
стряслось?" Я рассказала, а он: "До Богов что
ли? Ну, это близко! Садись, подвезу немножко, а там
пешком недалеко. Только я пчел везу. Ты свои сумки
на коляску не ставь, покусают пчелы то. Ты в руках
держи". "А как же я за вас держаться стану?"
— спрашиваю. "Уж как-нибудь, ногами держись!"
И мы поехали по ухабам, по кочкам. Довез до места
высокого. "А теперь, — говорит, — вниз пойдешь
под гору, там и хутор". Тут слышу — собаки лают,
думаю, Слава Богу, спасибо Учителю, неужто рядом!
Подошла, а на лавочке сидели люди, увидели меня
босую, с сумками и спрашивают: "Это к кому же
пожаловала так поздно?" — "В 58 дом, мне к
Учителю и Валентине Леонтьевне". "А, ну
сейчас. Валентина! Открывай калитку, тут к тебе
ночные гости приехали". Спасибо этим людям,
спасибо всем и низкий поклон Учителю!
Валентина Л. скоро
отворила калитку и тут я поздоровалась виновато
и сказала, что Учитель в Москве разрешил приехать
и приняться. "Ну, раз разрешил и приехала,
заходи". Она мне показала комнатку в доме, где
жила Настенька: "Здесь будешь спать".
Учитель, видимо, уже отдыхал в доме, в этот день
Учителя не видела. Я помыла ноги с дороги и легла
спать. Встала рано, вышла из дому, завернула за
угол, а Учитель, Валентина Л. и Настенька уже
давно, видимо, были на ногах. Настенька сразу
увидела меня и говорит: "Вот, Учитель, гости из
Москвы к тебе приехали". Учитель дорогой (опять
я его увидела со спины, нагнулся, говорил что-то с
Валентиной Л.) выпрямился, обернулся и говорит:
"А, ну иди сюда, мне уже сказали, что гости из
Москвы приехали. Ты от кого узнала?" "Я от
Саши Сопроненкова". "Ты из «Чайки?" (Саша
тогда в театре такой спектакль ставил "Чайка
по имени Джонатан Ливингстон" и Учитель очень
интересовался и поддерживал эту его работу).
"Нет, — говорю. — Я так. Учитель, дорогой, когда Вы
были в Москве, в июле, Вы мне сказали приехать на
хутор, чтобы приняться. Я вот приехала". "Да
много вас там было народу, разве ж всех
упомнишь".
"Да, конечно".
Потом мне ребята
рассказывали, что Учитель часто так говорил не
потому, что не помнил, а чтобы ты сам понял — кто ты
есть, что у тебя на душе. "Как ты спала? Ты вчера
ела?" — "Нет, Учитель дорогой, вчера в среду не
ела". "Хорошо. Я тебя сейчас приму, а в 12 часов
мы поедим". Вы знаете, находиться там, в Доме
Учителя рядом с Учителем, Валентиной Леонтьевной
и людьми (в те дни там гостила уже месяц Татьяна
Федоровна из Москвы) было таким счастьем, была
такая Любовь неземная, такая защита и опора.
Чувствовалось, что Учитель тебя просто любит и
хранит, а я как дитя, приехавшая в дом своих
родителей, чувствовала себя на седьмом небе.
Ничего не было страшно, как никогда хотелось
жить, выполнять все, о чем говорил Учитель,
хотелось приехать в Москву и на весь мир
прокричать об Учителе, что это наш Господь Бог.
И вот Учитель дорогой
повел меня в кухоньку на прием. Я была одета в
короткое легкое платьице. Учитель сказал лечь на
кушетку, на спину. Потом левую руку свою положил
мне на голову, правой рукой взял кончики пальцев
ног и сказал: "Тяни воздух, смотри мнением на
голову, на сердце, на легкие...", а я лежу и думаю
— что такое "мнением"? — и никак не
сосредоточусь. Учитель остановился и спрашивает:
"Ты понимаешь, что такое "мнением"?"
Разволновалась я, что такая несмышленая и вдруг
поняла: мнением — это мысленно, значит. Я
обрадовалась: "Понимаю, Учитель, дорогой!"
Учитель заново начал говорить.
Посмотри мнением
в голову, на сердце, на легкие, на печень, в живот
посмотри, поверни животом из стороны в сторону, в
руки, пошевели пальчиками, в ноги, пошевели
пальцами ног, — Учитель здесь подергивал пальцы
рук и ног, — Дыши три раза открытым ртом, проси
Учителя здоровье". Потом Учитель поднял меня,
взял за руки и то же самое сказал мне сделать —
посмотреть мысленно внутри все органы. Потом
Учитель сказал: "Делай вдох, проси здоровья у
Учителя, делай третий вдох — так, хорошо". Опять
Учитель подергал пальчики. "А теперь иди на
двор, Валентина обольет тебя водой".
А там уже Валентина
Л.- матушка Вы наша, спасибо Вам за все до земли,
низкий поклон, — приготовила ведро с холодной
водой и ждет меня. "Раздевайся!" И Учитель
подходит и встает рядом с Валентиной Л.
Получилось, что я встала недалеко от входной
калитки. Стою, понимаю, что надо раздеться и
какой-то стыд вдруг напал, стою, жмусь. А
Валентинушка Л. так по свойски мне кричит: "Да,
скидавай ты с себя, чо стоишь? Чи мы голых баб, чи
мужиков не видали, чи шо?" У меня как рукой стыд
этот ложный сняло и быстро разделась. Все-ж-таки,
повернулась сначала спиной, меня облили, потом
лицом, тоже облили. Валентина Л. в лицо так сильно
плескала, что я как бы захлебнулась водой,
хватала, хватала воздух. И так мне было хорошо,
радостно и счастливо, что я даже засмеялась от
радости.
Потом Учитель
дорогой снова повел меня в домик, в кухоньку,
чтобы дать свой Совет. Учитель стал говорить, что
надо делать, а я стою перед Учителем облитая,
мокрая, голая и опять стала смущаться, хотя
понимала, что это не серьезно с моей стороны, но
на словах Учителя не могу сосредоточиться. И
Учитель дорогой, видя мое положение, так спокойно
с добром говорит: "Ну, одень вот это. Может тебе
полегче будет" — и показал на мою одежду. Я
такая счастливая быстро оделась и уже спокойно
слушала Учителя. Боже мой, какая же у Учителя была
Любовь ко всем нам, что даже малейшее движение
души такого маленького муравейчика, как я перед
Ним, не оставалось без Его внимания, без Его
любви, чем мы так счастливо удовлетворялись.
Учитель дорогой дал
мне свой Совет: два раза в день обливаться
холодной водой, в субботу не кушать, не пить до
воскресенья 12 часов дня, не плевать, не харкать из
себя ничего, выйти за калитку, найти бедного
нуждающегося человека и дать ему 50 копеек,
сказать: "Я даю тебе 50 копеек за то, чтобы мне в
этом деле тоже было хорошо". Потом Учитель так
строго спросил: "А как ты здороваешься,
Дина?" Я замялась: "Да, вроде здороваюсь..."
Еще что-то хотела сказать, но Учитель строго и
громко: "Плохо здороваешься! — я слегка
похолодела. — Надо войти в толпу и сказать
"Здравствуйте! — всем". И так Учитель
поклонился почти в пояс. Для себя я поняла: в
толпе, где много людей, в транспорте обязательно
надо поздороваться. Спросила: "Учитель
дорогой, а можно мне дополнительно к субботе
взять терпение в среду?" Учитель ответил: "А
понедельник?" — честно говоря, я растерялась от
неожиданности слов Учителя. Настенька за меня
сказала: "Учитель, да куда ей еще понедельник,
ей бы среду дай Бог выдержать, она Тебя о среде
спрашивает". Учитель улыбнулся и говорит:
"Ну, возьми, если сможешь".
Тогда я была этому
очень рада, первые полгода легко и хорошо
терпела, как какой-то заряд был, не нарушала. А
потом стала нарушать. Как я теперь понимаю через
13 лет в 1995 году — рано я взяла среду, слишком рано.
А тогда Учитель сказал: "Иди к Валентине".
Валентина Л. сделала мне массаж всего тела. Это
было прекрасно. Она меня мяла, разминала,
попросила ноги забросить за голову, потом ходила
по спине, пояснице, по ногам. Мне было очень
хорошо, как в раю, такая была радость во всем теле
и на душе.
В конце массажа
появился Учитель. Учитель дорогой, иногда видно
было, как Он шел, входил в дом, входил и выходил за
калитку, а иной раз вот именно — как появлялся. Не
видно, не слышно и вот оборачиваешься — Учитель
стоит! Валентина Л. говорит: "Все, Учитель! Все в
порядке, здоровенькая". Я поблагодарила
матушку нашу, а как услышала это — здоровенькая! —
так обрадовалась и думаю: ничего себе! И спросила
у Учителя: "Учитель, дорогой, если я побегу за
транспортом, бывает, что я задыхаюсь, когда бегу.
Что мне делать?" Учитель ответил: "А ты, когда
побежишь за автобусом, ты проси меня не
задыхаться и все будет хорошо".
Приблизилось время
обеда. Такая я была счастливая, окрыленная после
приема Учителя и Валентины Л.. Учитель сказал мне
перед едой: "Ты за еду попросила? Иди, попроси
Учителя за еду и за свое здоровье". Хотя я
стояла рядом с Учителем, поняла, о чем речь. Вышла
из-за стола, подошла на угол калитки под деревцо,
вдохнула ртом воздух и попросила за свое
здоровье и за еду. Потом вернулась к столу. В тот
незабываемый день Валентина Л. приготовила
рыбный суп с пшеном. Это был очень густой, вкусный
суп с рыбными хрящиками (такие прозрачные, как
студень). Всю жизнь я очень выборочно относилась
к еде: одно любила, другое не любила, третье
вообще не ела. И вот именно рыбные хрящики мне
было хуже всего есть. Валентина Л. налила всем по
миске, стали кушать.
Как только
почувствовала во рту эти скользкие хрящики,
стало не по себе. Что делать? Не будешь ведь их
выплевывать. И вот этот суп я ела минут 15-20,
преодолевая каждую ложку с "испариной на
лбу". Заметила, что Учитель поел ложку-полторы
и отложил, больше не ел. О чем-то говорили за
столом — не помню, я слишком была увлечена
поеданием супа. И, наконец, я съела последнюю
ложку — слава Богу, все! Учитель дорогой
спрашивает: "Дина, ты съела суп?" — "Да,
Учитель, большое спасибо". "А теперь поешь
моего" — сказал Учитель и придвинул мне. Взглянула на Учителя, Он
смотрит так внимательно, какая-то секунда и -
решилась. Про себя попросила Учителя помочь мне
съесть этот суп и решительно придвинула к себе
тарелку. Начала есть и — о, чудо! Не почувствовала
никакого отвращения, это была какая-то не
материальная пища, какая-то волшебная, как-будто
я ела ложками воздух, как воздушный коктейль и
еще меня поразило то, как быстро еда кончилась. И
еще одно. После первой тарелки живот уже
наполнился тяжестью, а сейчас после второй
тарелки живот сдулся и состояние как-будто
ничего не ела — легко и радостно. Спасибо Учителю!
А потом Валентина Л.
дала второе и третье. На второе дала кусок курицы,
кусок жареной колбасы и котлету мясную. И что
меня поразило за эти два дня — Учитель
практически ничего не ел и не пил. А когда сели
ужинать вечером (кормили два раза в обед и вечером), Учитель стоял
возле стола и не садился. Мы все сели, едим —
Учитель молча стоит и смотрит куда-то вдаль.
Решилась сказать: "Учитель дорогой, а Вы?
Покушайте с нами". Он отказался, и все стоял и
стоял, пока мы ели.
Учитель дорогой
иногда как бы менялся в росте. Он часто выходил за
калитку, и вот выйдет такой высокий-высокий,
намного выше калитки, и узкий, как свеча, а зайдет
- вроде пониже и пошире, такой коренастый. И
наоборот. Мне один раз увиделось: вышел из
калитки Учитель как всегда красавец, с облаком
своих божественных волос, а буквально через пять
минут заходит обратно в калитку - такой высокий,
на полтуловища выше, узкий-узкий и
гребешок-расческа в
волосах, челка заколота набок (такая любовь в
этот момент и умиление возникло). Татьяна
Федоровна из-за стола выскочила и к Учителю:
"Учитель, давай я тебе поправлю, расчешу, что ты
так гребенку заколол? — а сама Ему по грудь, если
не ниже. — Нагнись, Учитель, нагнись, дай, расчешу
тебя". Учитель молча прошел мимо, все время,
смотря вдаль, поодаль сел. Тут Татьяна Федоровна
стала причесывать Учителя.
Взгляд у Учителя был
как пламень огненный. В первую секунду, как
Учитель посмотрел, — как огонь пронзил — такая
сила, хотелось отвести взгляд, но Учитель как бы
"приглушал" этот огонь на это время, что Он
был с нами и мне кажется, что этот пламень
огненный во много раз больше у Учителя и мы не
смогли бы находиться рядом, просто бы сгорели… И
в то же время невозможно было оторваться от Его
взгляда, от Его божественной красоты, хотелось
смотреть и смотреть на Учителя и не насмотреться,
быть и быть рядом, чтобы только Учитель дорогой
не уходил - ничего не надо было больше. Такая у
Учителя была к нам Любовь!
Голос у Учителя также
часто менялся. Однажды иду и вдруг сзади слышу:
"Валя!". Думаю, ничего себе, парень осмелел (к
тому времени приехали двое молодых парней),
Валентину Л. называет по имени и на "ты".
Оборачиваюсь, — Учитель зовет Валентину Л. А голос
молодой, звонкий, юношеский — 25 лет! Это так же, как
сам Учитель — то казался таким древним, как вне
возраста, как от начала веков, а то — как молодой
Лик, лет 33-х, 35-ти.
Днем того же дня, 19
августа в четверг, приехали ребята из г.
Ставрополя, двое их было. Одному лет 18, другому
года 23 (не помню имен). Как они говорили, приехали
посмотреть, узнать. Учитель их двоих принял. Как
Учитель дорогой ласково, с любовью разговаривал
с людьми, по их сознанью. Парень постарше ходил в
сандалиях, хотя лето, жарко. А Учитель так ласково
спрашивает: "А ты чего обувши ходишь? Да ты
скинь". Парень скинул и ходил босиком. Их
Учитель принимал в доме, где жила Настенька.
Приема, конечно, я не видела, но была возле дома и
слышала голос Учителя через открытое окошко.
Учитель тогда сказал старшему: "А ты блуд то
оставь...". Хотя парень про это ни одного слова
не сказал. У второго парня, что помладше, было
сильное косоглазие, один глазик совсем в
переносицу смотрел. Учитель дорогой своими
ладонями обеих рук наложил на оба глаза и
спросил: "Какой цвет видишь?" Парень сказал,
Учитель говорит: "Хорошо. Продолжай все делать
— обливаться, просить свое здоровье и все у тебя
будет хорошо".
Учитель советовал:
когда где-нибудь болит или беспокоит, надо
мысленно представить это место и тянуть в него
воздух, при этом просить Учителя свое здоровье.
Мне, помню, было так волшебно хорошо — Учитель с
нами рядом, вернее, мы рядом с Учителем, видим Его
и так хотелось, хоть несколько слов сказать,
чтобы Учитель тебе ответил. Я говорю: "Учитель
дорогой, а мне вот так на глаза положите,
сделайте". Учитель: "А тебе зачем?". "Да я
плохо вижу, близорука". "Это как?" "Да я
вдаль не вижу". Учитель говорит: "Так это ж
надо научиться далеко видеть...". Таков был
ответ.
Учитель советовал
ребятам, если плохо видят, надо на ветру смотреть
мнением в глаза и рассекать зрачок, именно
глазами смотреть в глаза. Мне очень хотелось
почитать тетради в доме Учителя, но об этом даже
не заговаривала. И вот Учитель позвал меня в Дом и
говорит: "Дина, иди за мной". Он вошел в
маленькую комнату, где печка и у двери висел
портрет Учителя во весь рост. Учитель, видимо, его
любил. Учитель вдруг остановился, обернулся и,
указывая на этот портрет, говорит: "Дина,
смотри, какой я был молодой и красивый", —
ласково улыбнулся дорогой Учитель. "Да Вы и
сейчас такой же", — не найдя лучше слов,
ответила я. "Да?" — серьезно спросил Учитель.
Он прошел в комнату, где кожаный диван, на котором
Учитель иногда отдыхал, где телевизор, и говорит:
"Дина, выбери себе тетради", а сам лег на
диван, ножки положил на край дивана, руку положил
за голову, тихо прикрыл глазки и стал отдыхать.
Тетради были в проеме
большой печки, что в углу комнаты. Я думаю, как же
я буду сейчас копаться, шуршать и шелестеть у
печки и нарушать покой, когда дорогой Учитель
лежит и отдыхает?.. В первое мгновение такая
радость и счастье были, когда Учитель сказал -
выбери тетради. А потом думаю, как я буду
выбирать, почерк поначалу сложный, тетради все
толстые, объемные и все очень важные, Богом
написанные! Ничего себе, думаю, "как
выбирать?", как-будто я в этом что-нибудь
понимаю. Но Учитель привел и сказал:
"Выбери", и я стала тихо-тихо, как могла,
перекладывать тетради Учителя, открывать,
закрывать, просматривать — "выбирать". На
самом верху стопки лежали две огромные книги —
это Библии. Они были старые, дореволюционные, с
"ятями" и т.п. Двумя руками еле удержала,
положила на пол. А под ними аккуратно в стопочки
рядами были уложены тетради Учителя. Выбрала
себе две тетради "Земля" и "Две встречи"
1966 года.
Это был счастливый,
светлейший момент пребывания у Учителя, когда
меня переполняла любовь и (если можно так
сказать) нежность, трепет и благодарность к
Учителю, и захотелось остановить это мгновение,
как самое прекрасное: Дом Учителя, божественный
летний день, Учитель дорогой прилег на диван, Его
небесные волосы окутали и казалось, что Учитель
лежит не на подушке, а на белоснежном облаке,
утопает в нем, благоговейная тишина, такая, что не
слышно дыхания, я с тетрадями Учителя в руках, с
Его божественным Словом и только звук больших
часов - тик-так, дзынь... Это незабываемо.
Выбрав две тетради, я
на цыпочках тихонько вышла из дома во двор.
Учитель очень скоро вышел. Он спросил: "Выбрала
тетради?". "Да, спасибо большое". "Какие
ты выбрала?" Я показала, Учитель ответил:
"Хорошо". Я попросила Учителя взять тетради
с собой в Москву, переписать их и потом вернуть
обратно. Учитель разрешил, потом спросил: "Ты
читала книгу Черкасова "Сотвори добро"?" Я
сказала, что нет. "Прочти ее", — сказал
Учитель. Я потом прочитала, очень хорошо В.
Черкасов пишет об Учителе. Потом Учитель
улыбнулся и спросил: "А ты школу закончила?"
"Что вы, Учитель, мне уже двадцать лет".
"Двадцать лет...!" — сказал ласково Учитель.
В ночь с четверга на
пятницу со мной произошел нехороший случай. Я
нехорошо поступила — чтобы "не обидеть"
человека, я не смогла твердо сказать свое слово, а
начала вокруг да около. Получилось как лицемерие.
Учитель мне сразу сказал: "В субботу поедешь
обратно, домой". В эту ночь я почти не спала, под
утро задремала. И вот, около 7 часов утра
распахивается дверь, входит Учитель, огромный,
могучий, грозно и резко говорит: "С ними
поедешь, сегодня!" указал резким движением
руки на дверь и стремительно вышел. Была еще
только пятница, 20 августа.
Я как вскочила, села
на кровать, когда вошел Учитель, так и осталась
сидеть в ночной рубашке, всю трясет, то в жар, то в
холод кидает. Это было очень страшно от Учителя
услышать. И главное стыдно ужасно, обидно и жалко.
Потом поняла, что было невероятно стыдно даже не
за свои слова, а за то, что ты посмела огорчить
Учителя, поступить так плохо. И Учитель дорогой
очень дал почувствовать, на всю жизнь
запомнилось, как же мы ответственны за каждое
слово свое, за каждую мысль, тем более за каждый
поступок, и нет маленькой вины или большой вины,
цена одна - ответственность в природе перед
Учителем. Не может быть маленького или большого
зла, зло есть зло и надо, чтобы у нас, как говорил
Учитель дорогой, не осталось никакого зла.
Нет слов, чтобы
выразить до конца благодарность Учителю,
Создателю, Отцу нашему родному, что Он дал нам
мысль о Себе и показал свой Лик Создателя! Как
только Учитель вышел из комнаты, мысль у меня
начала работать быстро, я поняла, в чем воя вина и
что произошло. Ничего не поделаешь, надо
собираться и уезжать. Грустная (мягко говоря)
собрала свои вещи и вышла из домика, иду
прощаться с Учителем и всеми. Вышла, передо мной
по дорожке в сад идет Учитель, я за ним плетусь,
голову повесила, стыдно, горько, муторно.
"Учитель дорогой..." Учитель остановился,
повернулся: "Да". "Спасибо вам за все.
Извините меня, до свидания". "А в чем
дело?". "Да вот, Вы мне сказали, сейчас
уезжать". "Ладно. Завтра поедешь", — сказал.
"Спасибо, Учитель дорогой!" — расплылась я в
улыбке.
Это было такое
счастье, вы не представляете, у Учителя было
такое твердое слово, и я не думала, даже
представить не могла, что так получится. А потом
Валентина Л. за столом мне говорит: "Ты
понимаешь, просить это хорошо, но надо еще и
делать!". Я киваю головой, потом спросила
Учителя: "Можно ли голос ставить у педагога?"
Учитель ответил: "Голос могу восстановить
только я". А мне так хотелось ходить к Марии
Ивановне, я решилась еще раз подойти: "Учитель
дорогой, а можно мне ходить к Марии Ивановне? Я ее
у вас выпросила, дорогой Учитель!" Учитель
засмеялся и говорит: "Ну, раз выпросила,
ходи".
Когда Учитель
принимал, то сказал: "Выйдешь за калитку,
найдешь нуждающегося, дашь ему 50 копеек...". У
меня возник вопрос — за какую калитку? Калитку
Дома или можно в Москве дать? Это было великое
счастье что-то спрашивать у Учителя. Подошла и
опять начала издалека: "Учитель дорогой, у меня
что-то с памятью стало..." Учитель тут же меня
остановил и сказал: "С памятью? Будешь делать
так: дыши в голову, смотри прямо вовнутрь в центр
головы, тяни воздух и проси свою память. Вот
так". И Учитель показал, как надо делать:
прикрыл глазки и стал тянуть воздух, рукой
показал на центр головы, сюда, мол, тяни, вовнутрь,
как бы проталкивая туда воздух и расширяя,
наполняя изнутри. Это был незабываемый вдох
Учителя. Учитель долго-долго тянул воздух внутрь
головы и смотря именно внутрь головы. Мне
показалось, Он тянул воздух, делал вдох минут
пять-десять, тогда это показалось бесконечно.
Потом тихо-тихо, почти бесшумно, как тончайший
легкий ветерок, еле уловимый, теплый и ласковый -
выдохнул. Такое бережное отношение к воздуху.
"Поняла?" "Да, Учитель дорогой". Учитель
повернулся и пошел, а я стою со своим вопросом.
Еще один урок — просьба к Учителю должна быть
очень конкретная, четкая и продуманная, без
"подходов" и лишних слов.
Я догнала Учителя и
все же спросила: "Учитель, вы сказали — выйдешь
за калитку... Это за какую калитку — здесь, из дома
на хуторе, или в Москве можно?", Учитель
улыбнулся и мягко ответил: "Найдешь..." Я
поняла, что неважно где, главное дать. Нашла
бабулечку недели через две в Москве.
Теперь о просьбе.
Учитель подошел ко мне и говорит: "Дина, покажи,
как ты меня просишь". А сам Учитель рядом
стоит... Через мгновение я поняла, что надо делать:
встала к Учителю боком, подняла голову в небо,
потянула воздух с высоты атмосферы и попросила:
"Учитель дорогой, дай мне, пожалуйста, мое
здоровье". А надо сказать, что до этого я
просила Учителя всегда вслух, а тут только
собралась открыть рот и вслух говорить, меня
остановило что-то, я думаю — Учитель рядом, что я
буду говорить громко, как-то неловко. И впервые у
меня получилось попросить "про себя",
мысленно.
Учитель радостно
сказал: "Правильно просишь". Я так
обрадовалась и говорю: "Учитель, это что же,
можно "про себя" просить?" Учитель ласково
ответил: "Да это как душа и сердце попросят".
Мне так хорошо стало, ведь у меня даже такого
вопроса не было, а Учитель сам видел и направил
меня, как правильно делать, чтобы свое ставить и
другому не мешать.
За столом Учитель
меня спросил: "Сколько ты получаешь зарплату
на работе?". "80 рублей", — говорю. "Вот и
хорошо". "Учитель дорогой, сейчас мне
хватает, но если на будущее мне не будет хватать,
я возьму частных учеников". "А зачем тебе?"
"Сейчас мне не нужно, я так, теоретически, на
будущее, если не будет хватать". Учитель
улыбнулся и так ласково-ласково, проникновенно
сказал: "Не надо тебе частных учеников, хватит
тебе". И так Он это словами и взглядом вложил в
мою душу и сердце. Как же Учитель видел будущее!
Прошло уже 16 лет с тех пор, а сложилось в жизни,
что хотя я и сейчас получаю зарплату, как пенсию
по размеру, мне хватает. Потом Учитель горячо
говорил об одинаковой для всех зарплате — 33 рубля,
которые каждому будут давать и их должно хватать
и т.д. Я подумала: мои 80 рублей — это еще много.
Еще один вопрос. Я
спросила: "Учитель дорогой, что мне делать,
мама очень переживает, что не ем в субботу. Я с ней
часто ругаюсь, кричу. Что делать?" Учитель тихо
ответил: "Ты с мамой не ругайся, ты проси меня —
все будет хорошо". Слава Богу, все вышло по
слову Учителя. А Валентина Л. мне сказала по
этому: "Приедешь домой, попроси у матери
прощения, скажи: мамочка, я тебя очень люблю, но у
меня есть Учитель и, пожалуйста, позволь мне не
кушать в субботу и выполнять все по совету
Учителя".
О Гимне "Слава
жизни!". Я спросила: "Учитель дорогой, а когда
можно гимн петь - часто или в торжественных
случаях?" Учитель улыбнулся: "Да ты пой..."
Я поняла, что когда душа и сердце попросят. И вот
было такое. Я очень хотела чем-то помочь
Валентина Л., и не знала чем. Вдруг, с крылечка
Дома Учитель весело кричит: "Дина, а ты умеешь
картошку чистить?" А я тогда только и умела, что
картошку чистить — "Умею, Учитель дорогой!",
закричала я радостно. "Иди, вот, Валентине
помоги". Я так обрадовалась, побежала, слышу
голос Валентины Л.: "Нечего ей здесь делать.
Нехай в Москву едет, там чистит свою картошку".
Учитель руками развел, мол, что я могу поделать —
хозяйка решает. Тогда я предложила Валентине Л.
перебирать картошку и очищать ее от глины. Это
мне Валентина Л. разрешила делать.
Я обрадовалась, стала
картошку очищать, как вдруг неслышно подошел
сзади Учитель, я даже вздрогнула и говорит:
"Дина, давай споем". Я вскочила, картошку
побросала, а Учитель сразу как сказал, сразу
запел Гимн. Я подхватила. Стоим, поем, Учитель
дорогой и я. Валентина Л. говорит: "Да Учитель,
да шо ты со своим Гимном пришел, да мы тут
картошку...". Учитель как не слышит, поет
вдохновенно, жизнерадостно, в быстром темпе, по
юношески бодро, голос звонкий и главное - видя
перед собой все, о чем поется в Гимне. Учитель
своим пением говорил: это будет, обязательно
будет. Это не забыть никогда. Валентина Л. встала,
кряхтя, потирая поясницу, и тоненько-тоненько
подхватила и допела с нами весь Гимн. Потом
Учитель повернулся и пошел. Мы продолжили работу.
Я поняла, Учитель показал, что Гимн можно петь в
любых случаях, всегда помни Учителя, делай все с
Его именем и во славу Его, даже когда чистишь
картошку.
Через 6-8 картошин у
меня вдруг с большого пальца правой руки вместе с
комком глины снялась кожа (очень плотно
приклеилась к картошке глина), стало очень
больно. Я подумала, ну вот, помогла называется. —
"Валентина Л., у меня вот тут палец..." "Ну,
что с тобой делать, пошли к Учителю". Подвела
меня к Учителю и говорит: "Ну вот, москвичи,
кожа як папиросная бумага, содрала. Шо с ней
делать, чи йодом, чи шо?" Учитель ласково
улыбнулся и говорит: "Не надо ничего". Взял
меня за палец и подушечкой своего пальца правой
руки сильно надавил на мой больной палец, на
подушечку, на самую рану и опустил свою кисть
руки с моей в бочку с водой, что стояла возле дома.
"Все будет хорошо", — улыбнулся Учитель. Я
была счастлива — "Спасибо большое, Учитель
дорогой".
Также была
свидетелем, как Валентина Л. чисто по-людски
разговаривала с Учителем, как бабушка с дедушкой,
но когда Учитель просил что-нибудь, она как
орлица бросалась немедленно выполнять и
оберегала Учителя прямо физически руками, как
крыльями вокруг него — так заботилась об Учителе,
оберегала Его, взгляд как орлиный. Мне
помнится, когда за столом женщины начинали
говорить о ком-то или между собой на повышенных
тонах, Учитель сразу вставал и ни слова не говоря,
выходил из-за стола. Сразу все прекращалось.
Успокаивалось. Это было очень сильно, когда Он
уходил. Все понимали, что это нехорошо и
успокаивались. Как только наступал мир, Учитель
возвращался. На моих глазах это было несколько
раз.
Ребята из Ставрополя
спросили: "А кто такой Учитель Иванов Порфирий
Корнеевич?" Мы сидели в маленьком домике, я
начала говорить, как вдруг за моей спиной
распахивается дверь, быстрым шагом входит
Учитель, вырастает прямо до неба, смотрит прямо
на меня и говорит: "Ну вот, ребята, Дина тут вот
вам немножко обо мне рассказала, а теперь я о себе
расскажу". Я прямо похолодела от взгляда
Учителя и резкого осознания, что это очень
серьезно. И вот Учитель начал говорить. Сказал,
что будет о себе говорить, а Сам стал говорить о
Природе, что она — наша Мать, что мы должны ее
беречь, ценить, хранить, как зеницу ока, а в ней
есть воздух, вода и земля, с которыми надо дружить
и т.д. Учитель говорил минут 10-15, так глазки
прикрыл и говорит, говорит... И все о Природе, о
Себе ни слова, а мы слушали.
В пятницу утром я
хожу такая блаженная, прекрасный летний день,
Учитель разрешил остаться, у Учителя в Доме — как
в Раю. Спрашиваю у Марка Ивановича по огород, про
кабачки. Вдруг Учитель опять неслышно подошел и
спрашивает: "Дина, а ты сегодня обливалась?"
"Нет, Учитель дорогой". "Неси ведро, я тебя
оболью". Я побежала, как на крыльях, к колодцу
возле дома, набрала ведро и скорее несу обратно.
Стала раздеваться и посмотрела на Учителя и
вдруг увидела Учителя совсем как 100 лет
старенького, уставшего-уставшего, плечики
опустил Учитель, ручки висят вдоль туловища,
головку наклонил и стоит ждет, чтобы меня облить,
как-будто у Учителя сил нет — так мне показалось. И в этот момент так мне
стало жалко Учителя, что он бедненький,
старенький должен это ведро тяжелое сейчас
поднимать, обливать меня. Я вдруг говорю: "Да
спасибо, дорогой Учитель, я сама обольюсь". И
представьте, Учитель мне ни слова не сказал, мол,
"я же тебе сказал" или подобное. Учитель
ответил: "Хорошо".
И вот я стала
поднимать это ведро, а оно — тяжелое, свинцовое,
как гиря, никак не могу оторвать от земли.
Корячилась, корячилась, и одной рукой, и двумя
(ведь я подумала: что же я сама молодая, здоровая
не обольюсь, а Учитель старенький это ведро
должен поднимать тяжелое). Еле-еле взгромоздила
это ведро на уровне груди, выше и речи быть не
могло, как-то на себя его ливанула, оно как-то
вывернулось и вся вода пролилась мимо, мне только
на одно плечо немного попала. Я оглянулась, вся
асфальтовая дорожка мокрая, а я вся сухая.
Ха-ха-ха! Хи-хи-хи! - смеюсь только. Учитель
спрашивает: "Ну как, деточка, облилась?" — и
так строго на меня посмотрел. И тут с меня смех
как рукой сняло, как током мысль пробила, что же
это я, Учитель сказал — "Оболью", а я
самовольничаю, говорю — я сама. Мне так стыдно
стало, я говорю: "Учитель дорогой, я все
поняла". Учитель говорит: "Ладно, неси второе
ведро, я тебя оболью". Тут радость, принесла еще
быстрее, чем первое, второе ведро, поставила
перед Учителем. Учитель так сильно облил, как
целый водопад на меня обрушил, я засмеялась от
радости. Учитель спросил: "Ты чего?".
"Учитель дорогой, это я так от радости. Когда
мне хорошо, я смеюсь". Это был такой жизненный
урок. Теперь, каждый день, обливаясь, я прошу:
"Учитель дорогой, будь милостив ко мне,
благослови мое обливание, помоги мне облиться,
иди впереди, я за тобой". Это кроме просьбы о
здоровье.
Я когда начала
выполнять советы и просить Учителя, мне было 19
лет. Я по тому понятию естественным порядком
хотела выйти замуж, иметь мужа, детей, И когда я
просила о здоровье, учебе, я практически
одновременно начала просить Учителя о
замужестве, такими словами: "Учитель дорогой,
дай мне, пожалуйста, друга жизни. Помоги мне найти
друга жизни". Просьба должна быть конкретная. И
вот через год я познакомилась с прекрасным
парнем, который стал мне другом вот уже 8 лет.
Другом, но не мужем. И вот Учитель меня
спрашивает: "Дина, ну ты нашла друга жизни?"
(Представляете? Моя просьба была почти год). Я
говорю: "Нет, Учитель дорогой, не нашла".
Учитель так тепло посмотрел, улыбнулся и сказал:
"Ну вот, когда найдешь, приезжай к нам на хутор,
и мы с Валентиной Леонтьевной тебя
благословим". Мне так стало хорошо на душе. Я
тогда хотела замуж и скажи мне Учитель — не делай
этого, я не знаю, как бы я переживала, но тогда я
была очень счастлива. Теперь уже мы не видим
Учителя, Валентины Леонтьевны нет в видимом для
нас мире, а я до сих пор без изменений по этой
части. Но - как Бог даст, на все Его воля.
Мне очень хотелось
помочь Учителю запечатывать письма. И вот
Учитель зовет меня с кухоньки: "Дина, иди сюда. —
Я зашла. — Помоги мне запечатывать письма,
вкладывай ответ в конверт и пиши обратный
адрес". Я такая счастливая, одно письмо
подписала, другое и где-то на третьем вдруг вижу
ответ Учителя, его первые слова: "Учитель не
слышит тебя". Я заметила, что Учитель
внимательно на меня смотрел, чтобы я прочитала и
осознала эти слова. Я похолодела от этих слов, мир
рухнул, мне показалось, что это самое страшное,
что может произойти - не землетрясение, не
наводнение, а именно вот это - "Учитель не
слышит тебя". Значит, думаю, не дай Бог себя так
вести, чтобы Учитель не слышал тебя. Здесь,
видимо, могу быть разные толкования, но сам факт —
огромной ответственности перед Учителем пронзил
все мое существо. Учитель, увидев мое состояние,
сразу сказал: "Ну, все хватит. Иди".
Ребята из Ставрополя
попросили сфотографироваться с Учителем, Он
согласился. И вот Учитель стоял посредине, взял
одного парня за руку, меня за вторую, а другой
парень фотографировал. Потом ребята поменялись
местами. И вот у них не получалось что-то. Учитель
стоял-стоял, рассмеялся и говорит мне: "Смотри,
что-то ничего у них не получается". Так и вышло,
фотографии у ребят не получились.
Учитель спросил за
столом: "У тебя есть мое хвото?" Я не поняла.
Настенька мне на ухо: фотография. Я говорю: "Да,
есть, спасибо. Вы мне в Москве дали и
подписали". Учитель говорит: "Хорошо. А билет
на обратную дорогу есть?" — "Нет, дорогой
Учитель, я брала только сюда". А был конец
августа и билет к 1 сентябрю практически достать
было невозможно. Учитель говорит: "Когда
придешь на вокзал, скажешь, что ты от Иванова
Порфирия Корнеевича и тебе дадут билет".
"Спасибо большое, Учитель дорогой!". Так все
на вокзале и произошло.
В субботу 21 августа я
вышла рано, в 7 утра, чтобы ехать на дизеле, точнее
идти на дизель. Учитель уже давно встал и
провожал сам. Я сказала: "Учитель дорогой,
спасибо вам за все". Поцеловала Учителя,
попрощалась с Валентиной Леонтьевной,
поцеловала ее. И уже собираюсь уходить, Учитель
говорит: "А ты с Настенькой попрощалась? Иди,
попрощайся". Побежала к Настеньке,
поблагодарила ее, потом с Марком Ивановичем, с
Татьяной Федоровной попрощалась. Сказала
Учителю дорогому "До свидания!" и вышла за
калитку. До дизеля меня провожал Володя из
Москвы, что приехал в пятницу утром. Учитель
дорогой и Валентинушка Л. вышли за калитку и
махали мне вслед рукой, Я опять обернулась, а
Учитель все машет мне рукой... Если бы я знала
тогда, что до ухода Его я больше не увижу Учителя.
К 20-му февраля 1983 года мне пришло письмо "Если
есть желание, милости прошу на 20 февраля 1983
года". Я не поехала. Думала, успею, летом приеду.
Не успела... Как все надо делать вовремя.
У Учителя есть такие
слова: "А Я вам оттуда больше помогу". И вот,
когда ушел Учитель от нас, мне так показалось, что
помощь стала идти большим потоком, мгновенно
получалось, мгновенно по просьбе давалось.
Как-будто Учитель дорогой освободился от этого
тела и Дух Его вечный разлился по всей земле, по
всей Вселенной. Освободился и свободным, мощным
потоком парит. И как-будто Учитель говорит: "Не
переживайте, деточки, не плачьте, я никуда не
ушел, Я всегда с вами". Учитель дорогой, прими
все наше во Славу Твою и нам счастье только от
того, что есть Мысль о Тебе и что будет так, как ты
сказал: — ЭТО БУДЕТ И ОБЯЗАТЕЛЬНО БУДЕТ!
