АЛЕКСАНДР СОПРОНЕНКОВ.
ВЕК ПРИРОДЫ ЗА ОКНОМ.

    “Русь! Русь!
    И сколько их таких,
    Как в решето просеивающих плоть,
    Из края в край в твоих просторах шляется?
    Чей голос их зовет,
    вложив светильником им посох в пальцы?
    Идут они, идут, зеленый славя гуд
    купая тело в ветре и в пыли,
    Как-будто кто сослал их всех на каторгу,
    Вертеть ногами сей шар Земли”


        Сергей Есенин.

  “ — Просим пассажиров занять свои места, а провожающих покинуть вагон. До отправления поезда остается пять минут”. — Ой, глянь, птичка залетела! А ну, гони ее. Ат-ты ж... Веником ее! Ну вот, слава Богу, сама вылетела.

  Не помню, как я оказался в этом поезде, откуда и куда мы едем, А главное — зачем? Какая сила поместила нас в этот пыльный вагон и везет неизвестно к какой цели?

  “ — Граждане пассажиры! Наш поезд следует до “Конечной” — станции своего назначения. Соблюдайте чистоту и порядок в вагонах. Курить разрешается только в тамбурах. В поезде работает вагон-ресторан и ночной видео-зал. Счастливого вам пути!”

  Мы расселись согласно купленным билетам, а вместе с нами поехало и время, меняя ландшафт за окном, да бригады машинистов. Люди в поезде жили как обычно: ели-пили, спали, бузили, поминали работу за туже пищу, одежду и дом свой с удобствами. Словом, люди ехали и делали все, чтоб им было удобно, комфортно и... скучно. Были в этом поезде все человеческие радости и горести, удачи и разочарования, слава и позор. Здесь люди, бывало, любили, рожали детей, чему-то их учили, ссорились, молились невидимому Богу, дрались друг с другом, отправлялись в тюрьму да в больницу — люди людей провожали в могилу. И мы ни о чем не задумывались, считая, что все так и надо.

  “ — А чай у вас можно купить?” — Чаво! Нету чая. Одеял?.. И одеялов нету, а простыни совсем чуть-чуть мокрые. Во “Сникерз” купите. Дешево отдам”.

  И никто не пытался понять: а что же там, на Просторе, за окошком поезда? Лишь изредка, пережидая в тишине встречный поезд, можно было увидеть, вон! — мыши от радости прыгают в поле, да слышать, как лягушки от восторга поют в колодцах. Потом вихрь товарняка топил все в грохоте и лязге, и мы, вновь убаюканные, забывались сном. А если кто и хотел узнать о жизни за вагоном, то по закону железного расписания его ставили над нами либо великим ученым, либо великим святым. Проще говоря, его просто переводили в другой вагон или... выкидывали из поезда. Каждый получал то, на что он учился. И так это продолжалось из поколения в поколение, от века к веку, а поезд все мчался и мчался по рельсам, навстречу неизвестности.

  Неожиданно в тамбуре возникла какая-то суматоха. Там невесть откуда появился огромного роста могучий красавец, молодой человек с бронзовым телом и голубыми глазами. Он весело и дерзко рванул на себя ручку “Стоп-крана” и... Что тут началось! Как бешеный зверь заскрежетал весь состав, с полок попадали люди и вещи, завыли сирены, заплакали дети. Пол под ногами замер и как-то сник пейзаж за окном. Гробовая тишина лопнула и обрушилась на наши головы. “Люди, милые мои люди! — ласково и смело зазвучал его голос. — Я пришел спасти всю вашу милость”. Мы остолбенели.

  Но наши расторопные проводники бросились спасать положение: “Стоп-кран” тотчас вернули на место, вещи, чад и ветеранов движения разложили по полкам, а дерзкого смутьяна быстро скрутили и вытолкали из поезда. Грозно взмахнули флажки, семафоры дали “добро!” и поезд тронулся догонять свое расписание. А оставленный человек легко бежал вдоль насыпи и все кричал, и просил, и звал кого-то...

  Радио в вагонах молчало.

  Постепенно напуганные пассажиры приходили в себя. Привычно развязав узелки и модные сумки, мы дружно начали шутить и жевать, зевать и дремать. Но даже те, кто отвернулся от трапезы и хотел забыться сном, были задеты чудесным зрелищем. В его глазах была такая невиданная... нежность. Он так легко нес свое могущество. И вдруг! — открыл нам не вагонный век Природы за окном, да так, что стало слышно биенье собственного сердца. Надо было оглохнуть от грохочущей махины поезда, изначально казавшейся неодолимой, чтобы услышать сердца друг друга. Мы ведь так стремились всегда любить ближнего, а он — разрушал оковы любви. Мы отдавали хлеб наш насущный другу, а он — не ел от общего пирога. Мы ставили себе в заслугу историю войн и череду побед, а он — любил только Природу, и имя ей была — Свобода.

  И что-то неуловимое изменило наше существование. Какая-то легкость засквозила во всем облике предписанных действий. Кто-то осторожно стал коситься в мутные окна: “Какое же тысячелетие сейчас на дворе?”. Кто-то, опустив окно, высунулся наружу, навстречу ветру, и услышал, — как падает на землю снег. А нашлись смельчаки, что приоткрыли двери вагона и даже рискнули пробежаться рядом с поездом, держась за поручень. Они почуяли, как заговорила с ними земля через смеющиеся от радости подошвы босых ног. Мы, как будто бы сломав зари застенок, потянулись в золото степей, нас как будто звала сама Природа Мать. Но — кто она? И что хочет она от нас?

  Проводники пытались наладить прежнюю жизнь: понесли несвежие чай и газетные новости, наглухо закрывались все окна, из динамиков хрипела бодрящая музыка. Но сквозь крики и храп, сквозь поры железных вагонов просачивалось росное эхо раздольных степей. Там звала, умоляла и пела мысль молодого заступника о Природе Матушке: “Ты люби ее страшной и нищей, чем позорна она — тем сильней. В поездах ты, она ж — за кладбищем, уж натешились вы над ней! Покручинься ее обидой, погорюй по ее мертвецам, не продай басурманам, не выдай!... на потеху лихим молодцам. Разве ж можно такую оставить, за окном отсидеться, забыть? И молитвой ее не проплавить, и любовью не воскресить. Но я верю, расступится бездна! И во всей полноте бытия — всенародно, всемирно, все звездно — встанет ПРАВДА ее и моя”.

  "- Товарищи! Пассажиры! Кто ж это был-то? Могущий такой... На Христа похожий... А?! Ребяты, скажите вы мне...”.

  Прошло время. Многие из того поезда оставили свой вагон и пошли за тем смельчаком. Они шли к нему наугад, вслепую, шли во свете глаз тех, кто шел до них и не дошел, упал и сейчас смотрит с надеждой: “Дойдите, милые, любимые наши, вы только дойдите!”.

  Шли, спотыкаясь и падая, но они видели всегда светлый образ этого человека. Он знал, что делал и куда шел, когда прибегал к милости там, где ненавидят. Прощал там, где обижают. Примирял, где ссорятся. Пробуждал надежду, где терзает отчаяние. Он щедро дарил здоровье там, где правит бессилие. Зажигал свет, где царит тьма. Приносил радость жизни, где томит горе. И оттого лицо его светилось разумом, чистой совестью и любовью ко всему сущему.

  Умолк вчера неповторимый голос и нас оставил собеседник гор. Он превратился в жизнь, дающий колос, для нас открывший вечный свой Бугор. И все цветы, что только есть на свете, навстречу новой жизни расцвели. Но сразу стало тише на планете, носящей имя скромное... Земли.

  И странное дело, — куда бы теперь мы не шли, какими путями не пробивались к нему, нас всюду настигал наш старый поезд. Он то грозил всех передавить, то манил в заморские бизнес-круизы, шоп-туры и к прочей порожней жизни по накатанным рельсам. Но рельсы, начавшись когда-то, всегда упираются в тупик. Начав создавать из него нового Мессию (мы ведь не можем, чтобы не распять, а потом, — ему же и поклоняться!), мы создадим из его Идеи реликвию и вещь, а из вещей — культ поклонения, и... упремся снова в тупик. Да он и помешает придуманному нами.

  Мы станем жить как дети – ДОЛЖЕНСТВУЯ  НАСЛЕДОВАТЬ  ВЕЧНОСТЬ и не признавая “плохое”. Наша жизнь — это духовный континент, и ее невозможно поработить, как невозможно взять в неволю звезду. Природа гордится Россией: обе они не признают посредников между собой и Богом. У нас жизнь всегда за горизонтом, и чем дальше горизонт, тем благодатнее для нас. Мы бережем наследие прошлого — помним свое родство, — но лишь для того, чтобы приблизить мир завтрашний, в котором всегда полно согласия, любви — НАСЛЕДИЯ  ТВОРЦА. И выбора нам в том, по счастью, не дано. Мы придем в свои истоки и каждый решит то, на что он решится — ЖИТЬ  ПО  ИВАНОВОМУ за то, чтоб никогда не умирать.

  “ — Вы себе представить не можете, каким он был с живым телом, во славе всех больных и обиженных!... Они стали новыми людьми. Я — видела, он ехал в моем вагоне. Такой человек...”

В  ЭТОМ  ГОДУ  ИСПОЛНИЛОСЬ  1ОО  ЛЕТ  СО  ДНЯ  РОЖДЕНИЯ

УНИКАЛЬНОГО  САМОРОДКА  ЗЕМЛИ  НАШЕЙ

ИВАНОВА  ПОРФИРИЯ  КОРНЕЕВИЧА

 

  Александр Сопроненков. Декабрь 1998 года.

______________________________