Учитель Иванов Порфирий Корнеевич:: Воспоминания о встречах с Учителем:: Алексей Захаров

ВОСПОМИНАНИЯ АЛЕКСЕЯ ЗАХАРОВА, МОСКВА.

Дорогой друг, читатель, здравствуйте. Пришел мой черед описать свои встречи с Учителем Ивановым Порфирием Корнеевичем. Занятие это сколь упоенное радостью души столь и пугающее, настораживающее своей ответственностью, за произнесенное, выпущенное на свет Божий, в Природу слово. Пугающее не каким-то мнимым возмездием, а тем, что мое видение Учителя, моя связь с ним сугубо интимная - сердце к сердцу. И эта внутренняя моя личная жизнь должна сейчас быть рассказана и раскрыта перед всеми людьми.

Память - вещь коварная. Ведь так устроено мышление человека, вспоминая события, вспоминаешь не физическую реальность, их "голую" правду того, что было, а запечатленный образ этих событий. В силу этого эффекта памяти никто не может упорствовать в том, что он говорит ИСТИНУ, или чистую правду. Уже давно пришло время на нашу Землю отвечать не только за свои поступки, но и за каждое сказанное тобой слово. Ибо слово стояло в начале творения. И было первое слово, с которого началось все сущее. Слово "Бог". Слово, которое положило весь ход истории не только нас с вами - человечества, но и историю Природы той, какова она есть. Это слово - то начало, с которого начало свое движение Древо Мыслено - Древо познания Добра и Зла, наше СОЗНАНИЕ.

Второе слово, которое мне хочется произнести, это слово "УЧИТЕЛЬ". Учитель! Мне кажется, что в детстве каждый человек по звучанию создавал для себя образ каждого услышанного им слова. Ведь каждый звук вызывает какую-то свою ассоциацию то с теплым бархатом, то с бубликом, то с синевой неба. Интересно, а какой образ возникает у тебя, дорогой мой читатель, от этого слова "учитель"? Ведь именно этот возникающий образ слова и дает каждому из нас осмысление его, его понятийный смысл. Так формируется в каждом из нас язык нашей мысли, наша речь. Человек мыслит образами. Так мы устроены в Природе. Поэтому, каждый из нас, пытающихся описать свои встречи с Ивановым Порфирием Корнеевичем, желая того или нет, опишет тот образ своего Учителя, который запечатлелся в его сознании.

Раз у меня были "встречи" с Учителем, то, по общепринятому, начну с самой первой встречи, когда я впервые его увидел. Вообще сама фраза "встречи с Учителем" для меня неприемлемо. Да, была моя встреча с ним, я с ним встретился, а дальше? А дальше были уже не очередные встречи: вторая, третья, четвертая и т.д., а целая жизнь с Учителем, которая продолжается и далее. Как тому и полагается, что когда живешь с кем-то, то в этой жизни двоих не бывает все гладко. Так и у нас были праздники, были и будни, были и "выяснения отношений", огорчения, было всякое, как бывает в нормальной человеческой жизни. И шутили вместе и подтрунивали друг друга, и шалили, и, по его старшинству, получал я от Учителя взбучку, и не раз получал. И сколько я тогда доставлял ему огорчений и переживаний из-за своей неразумности. Словом жизнь есть жизнь.

А началось все это теплым июньским днем, когда мне было всего 11 лет. Моя семья живет на окраине Москвы. Небольшой микрорайон, за которым, с одной стороны, в ту пору, было поле, деревня, а с другой стороны лес Лосиный Остров. Я тогда ходил каждый день в этот лес. Он был мой родной дом. Не родительский был родным, а лес. Для меня, как для любого ребенка, все животные, растения, ручьи, овраги и земля, словом весь мир наделены были жизнью и душой такой же, как и моя. Они умели грустить, смеяться, переживать... и говорить, все, так же как и люди. Проникновение в природу, растворение в живом мире у ребенка оттого, что он осознает не мир вокруг себя, а себя как часть этого мира, сам он равный всему живому и потому все с ним живут в дружбе и доверии. Я убегал в свой лес, чтобы поиграть с бабочками и стрекозами, посмеяться с птицами и ветром, поласкаться в ветвях деревьев и под тихое шептание листвы и песни ветерка поговорить обо всем с травами. И вот, в тот день, набегавшись на лугу, зашел я в лес отдохнуть, улегся в траву, надо мной кроны берез, ветер с ними ведет игру. Трава душистая, шепчется травинка с травинкой, цветочек с цветочком, с кустарничком, копошатся букашки. Все ласкают друг друга. Лежал я в этом великолепии и думал о том, как вот здесь у травы и деревьев с каждым зверем все хорошо, никто никого не обманывает, все равны меж собой и рады друг другу, а у людей вражда, каждый хочет командовать другими. Тут я и спрашиваю у травы: "Почему люди хотят, чтобы я жил по-ихнему"?

А она мне отвечает: "А ты учись жить так же, как мы живем в природе. В воздухе и на земле и в воде нам всем хватает места, так живет вся природа, но это людям очень трудно сделать".

А я возьми да спроси: "А есть ли тот, кто главный над вами"?

— Есть.

— А он кто такой?

— Человек.

— Как человек?! Меня это очень удивило. Спрашиваю у ветра: "И над тобой он главный и может командовать тобой"?

Он говорит мне: "Да". И деревья вторят ему: "И над нами, всей Земле он главный"!

Моему удивлению не было границ, спрашиваю: "А я могу его увидеть"?

А березы отвечают: "Выйди из леса на просеку".

И меня словно волной подняли и травы и ветер и кусты. Оказавшись на краю леса, они мне сказали: "Смотри - это победитель всей природы". Через просеку, над противоположным лесом, высоко под самые небеса стояла серебристо-белая фигура человека, старца юношеской красоты и силы с белоснежной бородой, казалось, самого древнего мудреца. Огромные, синее, чем небо, как синие озера глаза были необыкновенной доброты, а руки большие, сильные простирались к земле, обнимая ее. Он стоял, чуть нагнувшись вперед, и из-за леса был виден лишь по пояс. Казалось, что он в своих руках держит весь Земной шар, я был уверен в этом. В изумлении и восторге я был перед ним маленьким, как козявка среди травы, а он молча смотрел на меня и все вокруг преклонились перед ним. Набравшись духу, я поздоровался и громко, чтобы докричаться до его высоты, спросил:

— Правда, что ты главный над всеми в природе?

Он говорит: "Да".

— Ты человек?

— Да. Я человек.

— А раз ты человек, и я человек, могу я быть таким же, как ты?

— Можешь.

— И я могу так же как ты управлять травами, деревьями и всем живым на земле?

— Да.

— Я хочу научиться у тебя этому! Я хочу быть таким же, как ты! Хочу жить здесь - среди природы! Рядом с тобой!

— Если ты хочешь стать таким же, как я, то иди к людям, там ты найдешь меня, я буду среди них. Тогда я научу тебя, что надо будет делать, чтобы стать таким как я. Живи среди людей, люби их - это твое задание. И дам я тебе твою часть, что будет отпущена тебе. Любовь к людям это твой Бог... Иди!

Его слова сразили меня. Увидев его, сначала я подумал что всё, теперь мои мучения среди людей кончатся. Просто я уйду от них к этому человеку, чтобы быть с ним в природе. И вдруг он говорит мне - иди к людям, полюби их. Полюбить. Людей я любил и жалел, но вот полюбить их жизненную бестолковщину и вечный обман друг друга - это было для меня невыносимым. Меня болью искорежили его слова, я пробовал возразить такому делу, но он сказал мне:

— Ты же сам человеком родился и должен, поэтому принять все человеческое для себя, полюбить, как свое, чтобы понимать людей и уметь прощать им ихнее. Иначе ты не сможешь быть к ним справедливым.

Наверное, я закатил истерику, от плача меня трясло и колотило, и это только от осознания мук и терзаний, на которые он меня отсылал. А земля подо мной и все вокруг в этот момент будто окаменели ко мне, ни кто из них не пытался помочь или хотя бы утешить. Все слушали его речь, наш разговор. Тут он необыкновенно мягко и ласково произнес: "Не бойся ничего, иди, я буду всегда с тобой, чтобы всюду тебе было хорошо. Когда ты найдешь меня среди людей, то узнаешь, и мы встретимся". Его слова были столь нежными и заботливыми ко мне, что я как-то невольно посмотрел на луг и деревья и землю как будто сверху, я понял, откуда у них столько любви друг к другу, откуда они берут такое богатство доброты наполняющее всю Вселенную. Только в этот момент я обратил внимание на звезды, они были видны на небе, не смотря на солнечный день, и светились весь наш разговор.

Я покидал мир счастливый радостный живой, мир моей колыбели. Еле переставляя окаменевшие ноги, все время оборачивался назад, к своим друзьям, к Нему. Все было темно передо мной, словно настала ночь. Столь потемнело в моих глазах, толи это было от слез, не знаю. Знаю только, что все провожали меня с грустью чтобы, дождаться той поры, когда встретимся мы все вместе - я, Он и вся живая природа. А впереди стояли дома нашего города, там кипела людская жизнь, и я шел туда. Он, Победитель Природы, так и стоял в половину неба, провожая меня до самого моего дома.

Может быть, с этого момента для меня моя жизнь потеряла всякий смысл, я словно потерял ее или оставил там, на этой просеке. Парадокс?! Увы. (Вруны и сочинители запрограммировали нас на то, что подобные встречи непременно должны окрылять человека и вдохновлять его на всю оставшуюся жизнь. Но жизнь не сладкие байки, в ней хватает места для всего). Несколько раз после того случая приходил опять в лес, но с каждым моим приходом он становился все более молчалив. Зверье разбегалось, а травы, как только я обращался к ним с вопросом, вообще прекращали свою болтовню. Я понял, что теперь общаться со мной по-прежнему им было запрещено, и что теперь моя жизнь будет полностью зависеть от моего умения жить среди людей, вместе с ними. Оказавшись один, нужно теперь искать друзей в людях.

А через год случайно подслушал разговор врачебной комиссии. Дело в том, что в 10 лет я чудом выжил после осложнения менингита. Врачи решали на комиссии вопрос - стоит ли мне давать путевку в санаторий, когда я через 2 года помру. Ну не через 2 так через 6 дет, а если я все-таки переживу свои 18 лет, то в 25 все равно обязательно помру. Так зачем же на меня тратить место в санатории, когда можно оформить более здорового мальчика. Место в санатории мне все же дали, но я понял, что лечиться у врачей мне нельзя, нужно искать какой-то выход самому. Началась моя борьба за выживание. В 16 лет врачи вынуждены были выдавать мне мед справки "практически здоров".

В круговерти юности ушло детство, вместе с ним, в потоке новых впечатлений, как-то стерлось в памяти это событие. Осталась лишь "внутренняя установка". И только через год, после того как я встретился с Учителем уже среди людей, вдруг вспомнил о своей встрече с ним в детстве, там, в лесу. Тут же написал ему письмо, в котором подробно все это описал. Учитель, как всегда, ответил одной фразой: "Рассказывай об этом всем людям".

А теперь о том, как я встретился с Учителем, уже став взрослым. Это опять длинная история, так как я родился, судя по гороскопу, в день, когда рождаются неудачники. Таких дней в году всего 4. Меня угораздило выбрать из этих четырех самый, самый неудачный. С виду, издалека, я выгляжу высоким крупным человеком, а подойду, так окажусь вблизи маленьким. Так в моей жизни было всегда и со всеми. Это я к тому, что в моей жизни все идет не так "как у людей", все кувырком. Вот и приходится любой случай описывать издалека, как оно складывалось в жизни.

В 1977 году мой хороший друг и товарищ Сопроненков Саша старался заинтересовать меня и приобщить к познанию мудростей человеческого духа. Он открыл мне существование целой страны Востока - страны духовной гармонии Космоса, Иерархию Учителей, и самое главное это то, что дух это не абстракция, а конкретная материя со своими физическими законами. Все это очень привлекательно. От него я впервые услышал об Иванове Порфирии Корнеевиче, как о нашем русском Учителе, который исцеляет людей от всех болезней и ходит круглый год в одних трусах.

А я недоуменно отвечал: "Ну и что! Я тоже это смогу, ведь прежде же ходил в одной рубашке на морозе, ну а лечить, так это же просто манипуляция энергиями биополей - вопрос технического навыка. Все это не ново и довольно просто, а вот Учителя Востока умели такие чудеса делать - о-го-го"! Полгода я упорствовал приняться у такого Учителя, который не умеет делать чудеса. Зачем он мне такой, думал я, ведь он мне не даст ни новых знаний, ни новых умений. И о чем я могу говорить со стариком, который весь облеплен старухами, получившими от него исцеление, который, живя вдали, от культурных центров, не имеет никакого образования и не знает никакой культуры. Чему же этот мужик может научить?

После одного небесного явления над Москвой, о котором я не раз уже писал, в Москву приезжает Иванов Порфирий Корнеевич. Это было 10 июня. Накануне Саша тщетно пытался уговорить меня пойти на вокзал встретить Учителя. Я упирался, не понимая, с какой стати буду встречать совершенно неизвестного мне человека, я же ему не родственник и не его знакомый. Тогда Саша пошел на хитрость - договорился, чтобы я передал ему книгу, которая срочно вдруг ему понадобилась, а передать ее удобнее всего на вокзале, где он будет ждать приезда Иванова П.К. Ну надо так надо, отдам ему книгу и все.

На Казанский вокзал приехал на час раньше, и зачем? Выйдя из вонючей толкотни вокзала, перешел улицу с целью посидеть в сквере, что за ж/д. мостом напротив гостиницы "Ленинградская". Вдруг на моих глазах одна из легковых машин останавливается посреди дороги, а идущая за ней врезается со всего налета. Лязг, стекла в вдребезги, обе измятые машины встали. Ладно. Сажусь на скамейку в сквере, раскрываю книгу. Откуда ни возьмись, появляется рядом со мной, в стельку пьяная женщина и, качаясь, плюхается на скамейку. В конце дорожки из кустов вылетает мужчина и бежит, тоже качаясь, к ней. Начинается скандальная ругань. Тут из кустов выскакивает другой мужик, включается в склоку. Со всех сторон подбегают еще какие-то мужики, теребят эту бабу, отбирают ее друг у друга, ругаясь и споря меж собой. Вся эта пьяная потасовка происходит вокруг меня, а я, значит, сижу в центре с этой бабой. Пришлось ретироваться на перрон вокзала.

Дорогой читатель, думаешь, что мне это очень интересно описывать в таких деталях всякую чепуху? Вот уж нет! В школе мою "литературу" всегда оценивали отметкой 2. А приходится писать все эти картинки лишь потому, что это было ни что иное, как знаки или символы того, что ждало меня дальше в жизни. Это были как бы вещие сны, предсказывающие, что мне предстоит пережить после встречи с Учителем. Много лет я не мог разгадать эти образы. Какие-то машины, пьяная баба с мужиками. И только не так давно, перебирая в памяти все, что происходило за эти 15 лет, обнаружил ту направленность своей "деятельности", которая требовала от меня максимальной отдачи. И увидев эту основу приложения своих сил, выявив объект этой основы, его образ, понял, что за знаки были мне показаны природой перед тем, как встретить среди людей Учителя.

Первый знак - машины. В первой машине ехало несколько людей (собор). Ехали по проложенной широкой дороге. (Технически вооруженные люди, на их дороге знаки куда ехать и как ехать). Подъезжая к месту, где должен был пройти своими босыми ногами Бог Земли, вдруг, на полном ходу встала, словно воткнулась в невидимую стену. Собор людей - Церковь, старая машина - ее вооружение на указанном, уготованном пути это Старая Ветхозаветная Церковь. Вслед за первой ехала вторая машина, в ней был один водитель, и она была уже более современной марки, но шла за первой шаг в шаг, словно привязанная. При остановке первой вторая налетает на нее, и обе разбиваются. Вторая машина - это Церковь Нового Завета.

Скажете, что у меня богатая фантазия? Увы, нет. Я на протяжении 5 лет наблюдал, как люди Церкви пытались "разоблачить" Учителя, выяснить от кого он пришел, чью волю исполняет. Пытались уличить его. А он их отсылал к самим себе, к их же пророкам. И обратясь к священному писанию, они приходили в тупик. Ибо в них прямо говорилось об Учителе Иванове, а учения Святых Отцов Церкви противоречили своему же священному писанию. И преодолеть эту преграду никто из них уже не мог. Правда, среди последователей Иванова П.К. есть люди, которые пытаются втиснуть Новое учение Учителя Иванова в старые мехи Ветхозаветной и Христианской Церкви. Удастся ли им сделать это чудо из чудес? Не знаю, время покажет. Возможно ли это, если Учитель говорил: "Церковь служит старому предковому потоку, а я пришел, чтобы ввести в природе среди людей новый поток, противоположный старому. Это моя Идея". Но человеческая хитрость настолько изворотлива, что способна любой поток повернуть вспять, как северные реки на юг. Ведь это уже было сделано с Иисусом Христом, с его учением. Когда Ветхозаветная Церковь "прибрала его к своим рукам" и изменила учение Христа "с точностью наоборот". Не зря же, когда к Учителю подступали с целью выпотрошить у него признание - кто он такой, то он им в сердцах парировал: "Я вам не тот Христос, которого вы распяли".

Пишу общеизвестные фразы Учителя, которыми очень многие сейчас спекулируют, толкуя их по своему, говорят, что это, якобы, и есть его Учение. Каждый из нас в праве истолковывать Учителя - это наш творческий процесс познания его Идеи, его Учения, в этом мы развиваемся. Но кто ж из нас имеет совесть и разумение признаться, что он говорит свое, а не истину Учителя, что это только мое понимание Учителя. Ведь познать его истину это надо не только заслужить в природе, но и стать таким, каким был он, когда ему открылись эти знания, а значит, увидеть мир не однобоко, как видим его мы, а кругозорко мировоззренчески, как видел его Учитель. Да, во истину, от скромности мы не умрем.

Второй знак, который мне был показан перед встречей с Учителем, это та самая баба, едва прикрытая платьицем, в хмельном угаре, вся неопрятная, какая-то в дырках. Смрад от нее веял умопомрачительный. С виду хоть и молодая, красивая, но вся дурная. И вот ее тягают каждый на себя, в состоянии полной невменяемости, какие-то запропащие мужики. Желания их примитивны, речи несвязны, ни одной цельной мысли. Это о ней. Зато друг на друга такая изысканность лексики, такая изящность, чтобы распнуть и пригвоздить всех других.

Это символ того нового, что было создано нами, людьми, прилепившимися к Учителю. С этим "новым" мне постоянно приходится воевать все эти 15 лет. Это - новая религия, на авторство которой претендует масса доморощенных новоиспеченных пророков и мессий. В своей эйфории, не чуя под собой земли, в горячке экстаза тянут несчастную каждый под себя. А она, действительно, - плод их активной деятельности, потому и не собранная, не цельная, вся в дырах, угарного состояния. Ну что мы еще можем создать в своей хмельной горячке? Что?! А ведь каждый из нас знает слова Учителя: "Если из меня сделают религию, то мое дело проиграло. Людям придется ждать меня вновь с моей Идеей еще 2 тысячи лет". А как же нам людям хочется отвести место для Бога в углу своей обители, а в центре ее творить то, что самим себе угодно. Не зря же исстари, провинившегося, в наказание, ставили в угол. В углу своей жизни мы стремимся оставить место для Бога, потому как главное для нас не он, а наша самость, наше самоволие, а он лишь украшение интерьера нашей жизни.

Можно было бы об этом вообще не писать, если бы Учитель время от времени не давал нам (показывал) странные какие-то события, которые вдруг происходили с нами, или которые нам приходилось наблюдать. Потом он подробно расспрашивал, что с нами было, и что мы видели. Тем самым он как бы учил нас читать происходящее в природе. Но у меня же все "не как у людей". Сначала был урок, а потом уже встреча с Учителем. Так на чем же я остановился, отвлекшись от своей темы встречи?

А дальше выхожу я на перрон. Какая-то женщина мне говорит: "Здравствуйте". Я отвечаю ей - "здравствуйте" - прохожу дальше. Другая тоже говорит мне - "здравствуйте", я отвечаю - "здравствуйте". Иду дальше. Стоит группа пожилых женщин, все поворачиваются ко мне, и с поклоном здороваются. Тут я уже заметил в этом необычность. Для меня слово "здравствуй" нормальное. В своих странствиях я до того привык к нему, что не замечаю, как иной раз здороваюсь с прохожими на улицах Москвы, привык здороваться везде со всеми. А тут здороваются они первые со мной да еще с поклоном, задумался к чему бы это? Делаю попытку отойти в сторону, а тут бежит какая-то женщина прямо на меня, хватает в охапку и радуется, что встретила меня здесь. Вежливо отбрыкиваюсь. Обидевшись, она отходит и вновь подбегает, опять обхватывает и говорит, что она не могла ошибиться, что мы оба здесь встречаем одного и того же человека! Я никого не встречаю, кроме моего товарища. Долго она пытается объяснить мне, что мы все же встречаем одного и того же человека. Наконец я понял, что этот человек тот самый Учитель Иванов, которого я вовсе не жаждал встретить. Тут до меня дошло, как хитро заманил меня сюда мой дружок.

Подходит поезд. Вся вокзальная толпа бросается ему навстречу, я остаюсь почти один, но какая-то сила заставляет меня идти тоже со всеми к вагону, в котором едет Учитель. Гул толпы, остановка поезда, из вагона выходит Он. Белоснежная голова возвышается над людским морем встречающих. Это была не голова человека - это солнце излучающее свет серебристый, теплый, мягкий, ощутимый даже в своей плотности. Он изливается от этого человека, заполняя толпу людей, вокзал, город, до небес, до самых звезд. Меня завораживает эта красота, иначе это и не назовешь, медленно иду по платформе и вдруг... словно обухом топора получаю удар по голове - дикая головная боль, которой уже не было сколько лет. Что ни шаг то боль сильнее, достигла того, что появилось осознание, что еще шаг и голова просто треснет. Остановился, от боли не в силах шевельнуть и пальцем, а сам не могу оторвать глаз от Него. Тут он, резко прервав всех, зашагал по платформе. Проходя мимо меня, получилось так, что Он оказался впереди всех людей, и я мог увидеть Его во весь рост. Когда бегущие за ним люди скрылись, я, словно опомнившись, бросился вдогонку.

На стоянке такси машины в мгновение ока заполнялись людьми по 6, 7, и может больше человек. Дежурные регулировщики, остановив общую очередь приезжих, одну за другой отправляли эти машины. В один миг несколько сотен встречающих Учителя исчезли. Вокзал почти опустел, осталась только общая очередь на такси. Тут я и нашел своего друга, отдал ему книгу, а сам потребовал, чтобы он привел меня к Учителю.

Что я испытал кроме головной боли? Это то, что с этой самой минуты, когда я его увидел еще в дали, моя жизнь не может продолжаться без Него, без моей связи с Ним. Тут уже никакие "богомольные старухи" не могли ни остановить меня, ни смутить.

11 июня утром я был в квартире, где он остановился. Народу было человек 200, 300, не счесть. Очередь на прием к нему. Какая-то женщина берет каждого, кто от него выходит, заводит в ванну и там обливает или моет, не знаю. Подходит моя очередь. Процедура приема. Учитель и меня посылает в ванну. Иду, женщины той нет, захожу в ванну, думаю, что же тут надо делать, наверное, обмыться. Раздеваюсь, залезаю, включаю горячую воду. Моюсь под душем, а сам думаю, что это я моюсь горячей, лучше, наверное, теплой. Делаю похолодней. Омерзительно неприятна эта чуть теплая вода, ни то, ни се, да ну ее. Закрываю полностью горячий кран, и все тело обожгло холодной струей. А в дверь уже стучат. Опять подхожу к Учителю. Как и каждому, кого принимают, он дает мне напутствия, я соглашаюсь с ним, обещаю ему выполнять его просьбу и тут же этот наш разговор тает, остаются лишь в голове бессвязные слова, которые мигом забылись.

Что же я ощутил в этом? То, что я видел его не в черных трусах, а в белоснежной одежде. Вошел я к нему в комнату с трепетностью, вышел сыном Отца своего. Больные люди и "богомольные старухи" стали ангелами, которые приняли меня в свою среду, пели мне песни говорили со мной. Ощутил и увидел то, что все состояло не из атомов и молекул, а из любви в Его свете. Можно ли это передать словами? - Я был на "последнем" небе. Он подошел ко мне и сказал: "Пора, Леша, тебе домой. На сегодня хватит".

На следующий же день я опять был в этом доме. Учитель с улыбкой встречает меня в дверях и называет каким-то другим именем. Я, не обращая на это никакого внимания, здороваюсь с ним и целую его. Он спрашивает меня о здоровье, как спал ночь, и называет уже другим именем, потом третьим. Я поправил его, назвал свое имя, но через несколько слов он опять называет меня каким-то именем. Я подумал: "во дает, как только меня не склоняет! Да мне хоть горшком назови только бы быть с тобой рядом". Когда он опять обратился ко мне, назвав еще как-то, я улыбнулся ему и ответил на его вопрос. Он отстранился от меня: "Алеша, а как твое настоящее имя"?

— Да Алексей вообще-то мое имя, а ты зови меня, как хочешь, как удобнее, мне все равно.

Он расхохотался, обнял меня и сказал: "Я буду звать тебя по имени Алеша".

Эта маленькая сценка происходила почти с каждым, это был для многих непреодолимый экзамен. Гордый не выдерживал, уходил. Мне повезло. С первого же момента нашего общения он был для меня человек простой, обычный, мой отец, я шел к нему и говорил с ним без страха. Не Бог, не Христос, не Моисей, а мой седовласый папа, который в своей жизни прошел путь Бога и волею судьбы выполнил то, что надлежало совершить Богу.

Каждый человек, находящийся рядом с Учителем, испытывал его беспредельную любовь. Он как бы сам был соткан из любви, она разливалась из него, заполняла все пространство. Нельзя сказать, что он любил кого-то больше, кого-то меньше. Со мной же он любил шутить, смеялся как ребенок, доверял мне свои думы и горести, спрашивал мое мнение, вместе искали решения. И вместе с этим он держал меня в строгости, журил и очень живо, по-отцовски, переживал за все мои удачи и промахи. Это не самовосхваление. Живя с Учителем под одной крышей, разделяя с ним свою судьбу, имею право утверждать, что Он всегда был человек, самый живой и человечный. Оставаясь человеком, он доверял мне, и показывал тайное из тайн - искусство быть Богом. Какое же он имел для этого адское терпение и мужество.

Вот таким путем я был допущен природой встретиться с Живым Богом.

1994 г.

______________________________________________